Что-то там вроде есть, за ухом, но что ... не видно. Окружность вроде видна, а точно не понять.
Тебе живьём то лучше должно быть видно.

Смотри, на моей такой-же тетре, с такой-же монограммой ничего нет за ухом но, они различны по исполнению. Разные резчики были.

Кстати Евгений, как ты оцениваешь Митчинера ?
По правильности, информативности, наполненности ...

Это да. Просто многие ссылаются на него. А это, не совсем верно.

Уху, видно действительно в тот период в одном месте и именно этот тип резали и чеканили Буддисты. 
Хотя, мы можем и ошибаться но, уж больно явно колесо видится на большей часть этих драхм.

Решил я разместить в теме хорошую статью о Бактрии, о этом регионе в целом, о влиянии Греко-Македонцев  на него.

С. П. Толстой.

УГРОЗА ЕВТИДЕМА

«Долго говорил так Евтидем и, наконец, просил
Телею оказать ему услугу в мирном посредничестве
и убедить Антиоха оставить за ним царское имя.
Если Антиох не исполнит его просьбы, то положение
обоих становится небезопасным. На границе,
продолжал он, стоят огромные полчища кочевников,
угрожая им обоим, если только варвары перейдут
границу, то страна наверное будет завоевана ими»,
Полибий XI, 34.

1. ГРЕЧЕСКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ СРЕДНЕЙ АЗИИ
Первый этап греческой колонизации Средней Азии, Восточного Ирана и северных рубежей Индии связан с деятельностью Александра и его полководцев. На территории будущего греко-бактрийского царства в двадцатых годах IV века до н. э. была основана серия «Александрии» — опорных пунктов военной греко-македонской колонизации. Отметим Александрию Арианскую (Герат), две Александрии в Арахозии (одна, видимо, Кандагар), Александрия Кавказская у подножья Гиндукуша, Александрия Эсхата на Сыр-Дарье (Ленинабад), Александрия Оксианская, Александрия у Бактры, Александрия Маргианская (Мерв или Мерверруд). По данным Юстина (XII, 5) в Согдиане и Бактрии было основано Александром 12 городов. Страбон говорит о восьми. Ко времени смерти Александра число греко-македонских военных колонистов в «верхних сатрапиях» было не менее 23000. Однако кризис, последовавший за смертью завоевателя, едва не привел к потере этих сатрапий. 23000 воинов, расквартированных в восточных «Александриях» (20000 пехотинцев и 3000 всадников), сделали попытку вернуться на родину и были на пути встречены и истреблены регентом Пердиккой.
Мы не знаем, сколько воинов осталось на местах и не приняло участия в этом восстании. Вряд ли их было много. Нельзя, конечно, с уверенностью принять утверждение источников о полном истреблении восставших. Вполне вероятно, что значительная часть их была насильственно возвращена Пердиккой в колонии, из которых они бежали. Но так или иначе, надо полагать, что и в эпоху войн диадохов, и, в особенности, в начале селевкидского периода, потребовалась значительная дополнительная колонизация восточных сатрапий, чтобы обеспечить господствующее положение греков в этой с немалым трудом подчиненной ими стране.
По данным Трога Помпея и других источников, верхние сатрапии были по смерти Александра закреплены за назначенными им наместниками. Источниками упоминаются следующие сатрапии Востока: Бактрия (Аминта), Согдиана (Стасанор Солийский), Парфия (Филипп), Гиркания (Фратаферн), Ария и Дрангиана (Стасанор Кипрский). С.-З. Индия (Питон, сын Агенора), область Паропамисадов (Оксиарт бактриец). Таксил, Пор и другие индийские цари сохранили свои области. Впрочем, Пор вскоре был убит греком Эвдамом, овладевшим его царством.
Повидимому, в период борьбы диадохов вообще шла острая борьба между восточными сатрапами. Об этом свидетельствует факт расхождения источников в отнесении отдельных областей к тем или иным полководцам. Так, один и тот же Диодор относит Бактрию и Согдиану сперва к владениям Филиппа, а затем — Стасанора Солийского, первоначально владевшего Арией и Дрангианой. Филипп же оказывается уже правителем Парфии, первоначально принадлежавшей Фратаферну.
Восточные сатрапы в качестве союзников Эвмена принимают участие в его борьбе против Антигона Сирийского. Диодор упоминает в составе войска Эвмена 1200 пехотинцев и 400 всадников Андробаза, полководца Оксиарта, 1500 пеших и 1000 конных воинов Стасанора, правителя Арии, Дрангианы и Бактрии, 3000 пехотинцев, 500 всадников и 120 слонов Эвдама Индийского.
После того как борьба диадохов завершилась переходом большей части азиатских владений Александра в руки Селевка I Никатора, основателя династии селевкидов, последний по словам Трога (XV — 4), «завоевал Бактрию», положив, видимо, предел растущему  могуществу Стасанора. Однако индийские владения Александра оказались потерянными для селевкидов. Борьба против македонских завоевателей явилась толчком к политическому объединению индийских княжеств под властью Чандрагупты Маурья. Селевк около305 — 303г. потерпел поражение в борьбе с первым Магадхским императором и был вынужден отказаться от претензии не только на индийские владения сатрапов Александра, но и на страну Паропамисадов, Арахозию, Гедрозию и даже Ариану, уступленные им Чандрагупте, договор с которым был скреплен брачным союзом (видимо, Чандрагупта получил в жены дочь Селевка).
Есть все данные предполагать, что именно время войн Селевка с непокорными восточными сатрапами и Чандрагуптой было использовано народами Средней Азии для новых попыток освободиться от власти греков.
О том, что не только греческие сатрапы и гарнизоны Востока волновались в эпоху кризиса Македонской империи, что освободительная борьба среднеазиатских «варваров» отнюдь не прекращалась после страшных карательных экспедиций Александра — мы имеем прямые свидетельства.
Так, Плиний сообщает, что «когда Александрию (Маргианскую) разрушили варвары, то Антиох, сын Селевка, построил Селевкию на том же месте, по течению Марга, впадающего в Зоталу. Но он предпочел назвать ее Антиохией» (VI, 18). Видимо, это событие падает еще на царствование Селевка (до 280 г.). Конец этого царствования и время правления Антиоха I Сотера (280 — 261 гг.) являются периодом нового укрепления греческой власти в Средней Азии. Антиох ведет энергичную колонизационную и военную деятельность по северовосточной границе своих владений. Помимо возобновления разрушенной Александрии Маргианской под именем Антиохии, он укрепляет Маргиану против кочевников, окружив Мургабский оазис системой длинных стен, достигавших в окружности, по Страбону (XI,10,2), 1500 стадий (ок. 240 километров). Это первое упоминание «длинных стен» в истории фортификации Средней Азии, явно свидетельствующее о напряженности положения на северных границах греческих владений в Средней Азии.
На это же указывают и походы Демодама — полководца обоих великих селевкидов — Селевка I и Антиоха I, на крайний северо-восток, в бассейн средней Сыр-дарьи, которую Демодам пересек, основав на правом ее берегу «Антиохию за Яксартом». Ниже мы еще вернемся к анализу обоих направлений наступательной и оборонительной стратегии Антиоха I в Средней Азии, связанных, видимо, с политической консолидацией независимых племен севера под гегемонией Кангхи — Хорезма, представлявшей серьезную угрозу для восточных сатрапий селевкидской империи.
Мы не имеем прямых свидетельств об остальных сторонах селевкидской политики в Средней Азии и Восточном Иране. Здесь нам приходится исходить из общего характера политики этой династии, ведущим элементом которой являлось, в противоположность египетским Птолемеям, быстро превратившимся в фараонов Египта, резкое подчеркивание грани между греками и эллинизированными малоазийцами и сирийцами, с одной стороны, и прочим «варварским» населением — с другой.
Военная селевкидская колонизация, насаждение густой сети военных греческих колоний, воспроизводящих политическое устройство эллинских городов и составляющих каркас разноплеменной империи наследников Селевка, охватила, несомненно, и среднеазиатские греческие владения, создав здесь достаточно многочисленное греческое и эллинизированное малоазиатско-сирийское население, включившее в свой состав потомков колонистов Александра и послужившее впоследствии базой для подъема греко-бактрийской монархии.

2. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ГРЕКО-БАКТРИЙСКОГО И ПАРФЯНСКОГО ЦАРСТВА
Внешнеполитические неудачи Антиоха I Сотера и Антиоха II Теоса (261 — 247 гг.) в их многолетней борьбе с птолемеевским Египтом способствовали расшатыванию политического единства огромной, но слабо сколоченной селевкидской империи.
Страшное поражение, нанесенное Птолемеем II Антиоху Теосу, потеря последним ряда владений на финикийском и малоазийском побережье, тяжелая борьба с индийским князем Атропатены на северных границах царства создают благоприятную ситуацию для отпадения восточных сатрапий.
Источники дают отрывочные и во многом противоречивые сведения о том, как произошло это событие. Видимо, время конца правления Антиоха I и, особенно, Антиоха II способствовало укреплению роли бактрийских наместников, как гегемонов над всем комплексом восточных сатрапий. Толчком к отпадению, по единогласному показанию источников, были неудачи и трудности внешней и внутренней политики селевкидов на западе — борьба с Мидией (Страбон, XI, 9,2), усобицы между Селевком II Калиником и Антиохом II Теосом, поражение Селевка II галлами в Малой Азии (Трог, XII, 4). Видимо, первоначально имеет место провозглашение независимости сатрапами отдельных провинций. Так, Помпей Трог говорит, что в 250 году от селевкидского государства отложились парфяне, видимо, наместник — грек Андрагор (другие источники называют его Фереклом и Агафоклом), причем ввиду усобиц между Селевком и Антиохом «это прошло безнаказанно». Археологическим свидетельством об этом событии являются имеющиеся в небольшом количестве в нумизматических собраниях монеты Андрагора.
«В это же время, — продолжает Трог, — отпал и Теодот (Диодот), наместник тысячи бактрийских городов, и принял титул царя, следуя его примеру, отложились от македонян все народы Востока».
По Страбону, «наместники взбунтовали прежде всего Бактриану, а друзья Евтидема всю окрестную область».
Анализ всей совокупности текстов заставляет предположить, что Диодот Бактрийский сумел объединить под своей гегемонией греческих наместников Восточных сатрапий, выступления которых, видимо, происходившие не вполне одновременно, были использованы им для укрепления своей власти. В качестве крупнейшего — наряду с Диодотом — вождя этого движения восточных наместников Страбон упоминает и будущего царя Бактрии Евтидема из Магнезии, бывшего, по мнению Дройзена (к которому присоединились впоследствии де Вале-Пуссен и Груссе), сатрапом Согдианы, а по мнению Лассена — сатрапом Маргианы и Арии.

Характерно, что уникальная монета (халк), опубликованная Бартоломеем (1848)1 и несущая на лицевой стороне бородатую голову царя вправо, а на реверсе надпись *** (***) *** (***), имеет в центре реверса тождественное с монетами с надписью «Вахшу» изображение «Сиявуша» на колеснице.
Тогда перед нами будут монеты Аршака или Тиридата, чеканенные вслед за низложением Андрагора во имя божественного предка династии, с использованием имеющейся уже на монетах Андрагора колесницы в качестве атрибута этого бога, впоследствии изображаемого в виде всадника.
Вернемся, однако, к прерванному обзору политических событий.
Удача Селевка была непрочной. Поддержка со стороны Диодота II дала Тиридату возможность перейти в наступление и нанести поражение войскам Селевка. Вспыхнувшее, по свидетельству Трога Помпея, в тылу Селевка новое восстание вынудило сирийское войско очистить оккупированную область и вернуться на запад.
На три десятилетия Парфия и Бактрия оказываются предоставленными самим себе. На эти годы падают укрепление парфянского царства, завершение политической консолидации его основного ядра и сложение тех специфических черт своеобразной скифско-иранской монархии, которые затем красной нитью проходят через историю парфянской империи.
Тиридат, принявший родовое имя Аршак и известный обычно под именем Аршака I (248 — 214), вновь восстанавливает свою власть над Парфией и Гирканией. Столицей государства при нем становится Гекатомпил, — город, расположенный на иранской стороне нынешней советско-иранской границы, к югу от Астрабада, вероятно, в окрестностях нынешнего Дамгана, но резиденцией царей оставалась Дара, на территории их родных кочевий, неподалеку от нынешнего Каахка. И впоследствии, как Дара, так и Неса к западу от Ашхабада, теперь величественное городище в окрестностях туркменского аула Багир, исследуемое в течение ряда лет ашхабадскими археологами, оставались резиденциями аршакидов, несмотря на то, что центр тяжести политической жизни страны был перенесен в западную часть парфянских владений. Как установил руководитель раскопок в Неса, т. Марущенко, здесь находились в соответствии с данными античных авторов родовые усыпальницы аршакидов, по старой скифской традиции возвращавшихся после смерти в места, где некогда кочевали их предки.
С именем Артабана I (214 — 196) связано новое расширение пределов Парфии. Он оккупирует Экбатаны, древнюю столицу Мидии, простирая свою власть, таким образом, на северо-западный Иран. Парфянские отряды появляются на границах Верхней Месопотамии.

 
3. ЕВТИДЕМ ИЗ МАГНЕЗИИ И АНТИОХ III
Мы почти ничего не знаем о том, что происходит в это время в Бактрии. Несомненно одно: проаршакидская политика Диодота II потерпела здесь крушение, и дворцовый переворот привел к власти Евтидема из Магнезии, уже упоминавшегося нами выше в связи с историей отложения Бактрии.
Это событие, вероятно, имело место уже вскоре после похода Селевка II, может быть и явившегося для этого непосредственной предпосылкой. Разгром селевкидами союзника Диодота II Тиридата мог развязать руки противной партии в Бактрии.
По подсчетам Тарна, около 227 г. Евтидем женится на дочери Диодота I и селевкидской принцессы (дочери Антиоха II) — брак, от которого родился будущий завоеватель Индии Деметрий.
Весьма вероятно, что этот брак последовал непосредственно за переворотом Евтидема, брачной связью с Селевкидами и домом Диодота, пытавшегося легитимизировать узурпацию власти. Думаю, что Тарн прав в том, что в этом перевороте могла сыграть известную роль и сама вдовствующая царица Бактрии — дочь Антиоха II, вместе с претендентом Евтидемом возглавлявшая дворцовый заговор против своего пасынка Диодота II и нанесшая этим удар в спину бактрийско-парфянской коалиции.
Вряд ли первые десятилетия власти Евтидема были связаны с особенным подъемом политического могущества Бактрии. Из его слов во время переговоров с Антиохом III в 206 г. (см. ниже) можно заключить, что этот период был наполнен жестокой оборонительной борьбой бактрийских греков против народов северной части Средней Азии, весьма вероятно действовавших в союзе с парфянами (см. ниже).
К 209 году относится новая — последняя — попытка селевкидской монархии возвратить власть над утраченными Восточными сатрапиями. Антиох III Великий (223 — 187) в этом же году разбивает захватившего было Экбатаны Артабана I. Войска Артабана отбрасываются за Каспийский проход, и царь Парфии оказывается вынужденным признать верховную власть Селевкидов. В следующем 208 году Антиох занимает Арию и наносит решительное поражение передовым заслонам Евтидема на Герируде — десятитысячной конной армии бактрийцев. В 207 г. селевкидские войска осаждают Бактры.
Осада была тяжелой и длительной. В 206 году после долгих переговоров между Антиохом и Евтидемом был заключен мир и союз, причем мотивы этого решения весьма показательны. Евтидем в беседе с представителем Антиоха Телеей «высказал, что Антиох действует несправедливо, стараясь лишить его царства. Не он первый, продолжал Евтидем, восстал на царя, напротив, он достиг владычества над Бактрией тем, что истребил потомство нескольких других изменников. Долго говорил так Евтидем и, наконец, просил Телею оказать ему услугу в мирном посредничестве и убедить Антиоха оставить за ним царское имя; если Антиох не исполнит его просьбы, то положение обоих становится небезопасным. На границе, продолжал он, стоят огромные полчища кочевников, угрожая им обоим: если только варвары перейдут границу, то страна наверное будет завоевана ими» (Полибий XI, 34).
Ниже мы попытаемся показать, кто были варвары, угрожавшие Евтидему и Селевку. Во всяком случае мир был заключен. Евтидем, признав верховную власть селевкидов, сохранил свой титул и владения, закрепив союз с Антиохом браком сына Евтидема — Деметрия и дочери Антиоха. Последний, получив от Евтидема припасы и боевых слонов, двинулся на юг, через перевалы Гиндукуша в Индию. После заключения союза с царем Северной Индии  Субхагасеной (Сафагасен Полибия) Антиох повернул в обратный путь, подчинив своей власти Арахозию и Дрангиану, ранее входившие в сферу политического влияния государства Маурья.
Союз с Антиохом и ослабление Парфии создали исключительно благоприятные шансы для политического подъема греко-бактрийского царства. У нас есть все основания полагать (см. ниже), что Евтидему удалось найти союзников среди самых кочевников в лице хуннов, восточных соседей распространившей к этому времени свою гегемонию на Восточный Туркестан массагетской конфедерации. 206 г. — год союза Евтидема и Антиоха — является годом начала наступления хуннов против массагетов (юечжи китайских источников). Видимо, этот союз с хуннами и послужил основанием для слов Страбона (XI,II,I) о том, что «бактрийские цари простерли свои владения до «серов» (китайцев) и фаунов (хуннов). Действительно, годы высшего подъема Бактрии — это годы, когда союзник Евтидема-Деметрия, хуннский шаньюй Модэ, разгромив массагетов-юечжи, развертывает успешное наступление против Китая. Однако эта сторона политики Евтидема-Деметрия имела чисто оборонительный характер, и воевали здесь бактрийские греки, главным образом, чужими руками, натравливая друг на друга различные конфедерации степных племен. Политические устремления евтидемидской Бактрии были направлены в другую сторону — за Гиндукуш.

4. ПУШЬЯМИТРА, ЯВАНЫ И НАСЛЕДНИКИ МАУРЬЯ
Немногим более столетия отделяет начало правления наиболее блестящего представителя династии Маурья — основателя могущества буддийской империи Индии — Ашоки от дней, когда государство Чандрагупты, поднятое Ашокой на вершину могущества, пало под ударами внутренних смут и вторжения извне.
Столетнее господство буддизма, отражавшее глубоко прогрессивные тенденции развития индийского общества, тенденции разрушения племенной и кастовой замкнутости, выводившего народы Индии из узких рамок примитивных племенных и городских княжеств на широкую дорогу имперского объединения, не смогло до конца разрушить могущественное влияние хранителей традиций старого индийского общинно-рабовладельческого уклада — высшей касты брахманов, отодвинутой в империи Маурья союзом прогрессивных элементов касты кшатриев с городскими общественными слоями на второй план. База нового строя оставалась по прежнему очень узкой.
Индийская деревня, сохранявшая свой традиционный общиннородовой уклад и связанную неразрывно с ним древнюю религию, служила мощным резервом сил для антибуддийских элементов. Старые династии, особенно в южных полудравидских и дравидских княжествах, ущемленные и оттесненные централизаторской политикой императоров Маурья, всегда готовы были поддержать оппозиционное движение адептов брахманизма. Брахманская реакция и связанный неразрывно с нею процесс политического распада и упадка империи Маурья сказываются задолго до 184 г. до н. э. (конечная дата 137-летней эпохи Маурья по пуранам, дата смерти последнего Маурья — Брихадратхи от руки своего военачальника, основателя династии Шунга, Пушьямитры).
Повидимому, уже к последним десятилетиям III века реальная власть императоров Маурья не выходит за пределы их наследственного царства Магадха, и брахманы стоят за спиной местных раджей, восстания которых против установленного Ашокой режима наполняют историю Индии III века.
Положение осложняется появлением на севере крупной политической силы, которой в дальнейшем суждено сыграть в событиях последних веков истории античной Индии кратковременную, но выдающуюся роль. Мы имеем в виду достигшую к этому времени апогея своего могущества грекобактрийскую монархию Евтидема-Деметрия. Правители Бактрии не могли, конечно, безразлично относиться к происходящему за Гиндукушем. Тяжелая и рискованная борьба за расширение пределов монархии бактрийских греков на север и восток должна была отступить на второй план по сравнению с теми широкими перспективами, которые открывал перед хищническим государством потомков греко-македонских завоевателей Средней Азии упадок государства Маурья.
Выбор между опасной борьбой с суровыми варварами-кочевниками севера и свободолюбивым населением обнесенных могучими глиняными стенами родовых деревень обитателей еще не покоренных окраин Средней Азии и возможностью легкого захвата богатейших культурных земель на юге не мог, конечно, быть предметом колебаний для потомков бактрийских эпигонов Александра.
Есть основания, вместе с тем, предполагать, что на своей бактрийской родине потомки греко-македонских завоевателей чувствовали себя недостаточно прочно, и перспектива возможности переноса на юг центра своих государственных интересов давала им почетный и выгодный выход из борьбы с освободительным движением среднеазиатских племен. Сопоставление трагической угрозы Евтидема Антиоху III — с общим направлением политики Деметрия — делает это предположение весьма вероятным.
Уже непосредственно вслед за заключением селевкидо-бактрийского союза, около 206 г. Евтидем оккупирует долину Кабула, обосновываясь в стране Паропамисадов.
Видимо, к ближайшим десятилетиям надо относить постепенный переход под власть Евтидема и остальных индо-иранских областей Дрангианы и Арахозии, областей, судя по данным Полибия о походе Антиоха III, уже не связанных с империей Маурья в конце III века.
Еще при жизни Евтидема греки оккупируют верхний Пенджаб, и Шагала (Сиалкот) получает, по свидетельству Птолемея, имя этого царя.
Занявший, видимо, около 190 года престол Бактрии сын и преемник Евтидема Деметрий круто поворачивает фронт своей политики против Индии. Между 190 и 180 гг. он вторгается в бассейн Нижнего Инда, подчиняя Паталену (Патала, дельта Инда), Сураштру (Катхиавар) и Сигертис.
Ко времени около 190 года надо относить постройку им города Деметрий в Арахозии — на подступах к долине Инда. Деметрий вскоре вслед за этим распространяет свои владения на юго-западе до устьев р. Нербудды.
Я не склонен следовать за В. В. Тарном в его попытках реконструировать гигантский стратегический план Деметрия, согласно которому якобы этот царь наносит одновременно удар против разрушающегося царства Магадха в двух направлениях на юго-запад, на Нижний Инд, где он руководит якобы операциями сам, вместе со своим братом Аполлодотом, и на юго-восток, против центрального ядра царства, где в качестве полководца Деметрия выступает Менандр. Судя по всему, экспансия Менандра на юг, в область Магадха, относится к значительно более позднему времени, к 50-м годам II века. Первые Шунга, по показанию Калидасы, ведут борьбу с «яванами» на берегах Инда.
В. В. Тарн вместе с тем удачно подметил характерные черты политики Деметрия, отличающие его от его предшественников и кладущие начало новой полосе взаимоотношений правителей восточной греко-македонской империи с подчиненными ей народами. Выступая на обширное поприще южных завоеваний, Деметрий делает попытку воскресить политические традиции великого основателя македонского могущества Александра. В противоположность Селевкидам и первым греко-бактрийским царям, Деметрий (Тарн приписывает это еще Евтидему, политику которого он сопоставляет с политикой Филиппа II, что вряд ли верно) пытается порвать с характерным для селевкидской политики противопоставлением рафинированного эллинства завоевателей культуре туземных«варваров». Он, как Александр, ищет путей сближения с местным населением, во всяком случае с его классовой верхушкой, путей синтеза греческих и индийских форм политической и культурной жизни. Это ярко отразилось в нумизматике Деметрия. В противоположность своим предшественникам, он изображен на монетах не в традиционной греческой диадеме, а в своеобразном головном уборе в виде скальпа слона — уборе, воспроизводящем формы индийских туземных царских уборов. Наряду с серебряной греческой он первым из греческих правителей Востока начинает чеканить квадратную медную монету индийского образца с надписью на индийском языке, где именует себя титулом магараджи. Заслуживает внимания высказывавшаяся неоднократно и развитая в 1938 г.Тарном гипотеза, усматривающая в политике греческих завоевателей Индии попытку объявить себя законными наследниками императоров Маурья, обоснованную династическими связями.
Я имею в виду гипотезу о брачной связи дома Маурья и Селевкидского дома, ответвлением которого по женской линии (см. выше) считали себя Евтидемиды.
Во всяком случае, наиболее вероятно, повидимому, что на первом этапе своего продвижения способствуя окончательному обессилению и распаду государства последних Маурья — после смерти Брихадратхи от руки Пушьямитры, косвенной причиной которой они явились, Евтидемиды объявили себя законными наследниками Маурья и продолжателями их политической и идеологической традиции против возглавляемой Пушьямитрой брахманской реакции. Пробуддийская политика греко-индийских царей — не подлежит сомнению.

Вместе с тем доля истины в построении Тарна все же есть — Евкратид стремится, видимо, закрепить свои права на престол какой-то формой союза с Антиохом IV, скрепленного браком сына узурпатора Гелиокла и селевкидской царевны Лаодике.
Менандр выступает то в евтидемидской диадеме, то в шлеме, как Евкратид. В шлеме же изображает себя впоследствии и его жена Агатоклея и их сын Стратон. Воинственные изображения женщины и ребенка подчеркивают важность этого символа в глазах греческого войска, рождение новой политической концепции, противопоставляющей право меча возведенных армией императоров праву рождения легитимных евтидемидов.
И Трог и нумизматическая география позволяют заключить, что основной фронт борьбы, длительной и тяжелой, лежал в пригиндукушских странах, на рубежах Бактрии и Индии, и на первом этапе борьбы победа досталась снова Евкратиду. Вместе с жаждущим участия в дележе индийской добычи войском он вторгается около 162 г. на территорию Северной Индии, видимо, оккупируя владения Аполлодота и оттесняя Менандра на восток.
Попытка евтидемидов удержаться на западе рушилась в результате вмешательства Парфии. Митридат I оккупирует одну из наиболее цветущих областей Греко-Бактрийского царства — Маргиану, попутно подчиняя себе и Арию и, одновременно развертывая наступление в направлении Нижнего Инда (см. ниже). Западные провинции оказываются безвозвратно потерянными для бактрийских греков. Падение власти Антимаха в Мерве, видимо, явилось предпосылкой окончательной эмансипации Согда от ставшей после 174 г. призрачной власти бактрийских греков. Это политическое обособление Согдианы, о подчинении которой Евкратиду и его сыну Гелиоклу мы не имеем никаких сведений, нашло свое яркое отражение в появлении многочисленных варварских имитаций монет Евтидема с греко-арамейской надписью и монет с изображением местных царей в характерных головных уборах и с надписью, нанесенной знаками арамейского алфавита, но с типом (сидящий Геркал) монет Евтидема и, иногда, с крайне неграмотной имитацией его имени, нанесенной греческими буквами17. Основной район находок этих монет — долина Зеравшана. Видимо, это тоже своего рода монеты-медали, и царь, чеканивший их, имел реальную или фиктивную евтидемидскую генеалогию (вероятно через брак с представительницей павшего дома, заключенный вскоре после 174 года в ознаменование союза с одним из представителей евтидемидских претендентов — скорее всего Антимахом, в сферу распространения монет которого входит Согдиана, и резиденция которого — я склонен здесь принять гипотезу Тарна — находилась в Мерве).
Видимо, очень скоро после этого Согд входит в состав Кангхско-хорезмской державы. В пользу ранней даты этого говорит тот факт, что в 20-х годах II века, во время путешествия Чжан-Цяня, Согдиана еще входила в состав Кангюя, находившегося, однако, уже в состоянии упадка и в своих южных владениях, как раз в Согдиане, делившего свою власть с властью бактрийских юечжи. Вероятно, впрочем, что имитации монет Евтидема и являются первыми образцами массагетско-юечжийской чеканки.
Возможно, что принятое чтение туземной легенды этих монет MaH'TaSa YaVUGa, MaH'TaSa MaLK'N MaLK' надо исправить MaZaH'TaSa YaVUGa, MaZaH'TaSa MaLK'N MalK': первый знак ***, вероятно, не М — арамейское *** а лигатура MZ.
Тогда перевод этого титула может читаться, «царь-царей массагетов» или «ябгу массагетов». Если это так, то эти монеты будут рассматриваться, как дополнительное эпиграфическое свидетельство тождества массагетов и юечжи. Трудно пока выяснить отношение этих монет и монет Герая и их предполагаемых хорезмско-кангюйских прототипов. Возможно, что здесь отражены различные этапы борьбы двух центров массагетско-юечжийской конфедерации старого — кангюйско-хорезмского и нового, формирующегося на юго-востоке, сперва в Согде, откуда в значительной своей части происходят монеты «массагетского ябгу», а затем — в Бактрии.

  6. МИТРИДАТ I, МАССАГЕТЫ-ЮЕЧЖИ И ПАДЕНИЕ ГРЕКО-БАКТРИЙСКОГО ЦАРСТВА
Сложившаяся к 60-м годам политическая ситуация в Средней Азии как нельзя более благоприятствовала Парфии.
Митридат I начал свою политическую карьеру с использования междоусобиц в Бактрии, оккупировав Маргианское царство Антимаха и покончив, таким образом, с эфемерным северным государством последних среднеазиатских евтидемидов. Видимо, на протяжении 60-х годов Митридат подчинил себе все западные сатрапии Бактрии — Маргиану, Дрангиану, Арахозию, Арию, сделав Южные Каракумы и западные отроги Гиндукуша границей между Парфией и государством Евкратида. Эта граница становится восточной границей Парфии вплоть до падения династии аршакидов. Приобретение богатой Маргианы, одной из наиболее цветущих провинций греко-бактрийского царства, явилось предпосылкой для быстрого роста хозяйственной и военной мощи царства парфян. Смерть Антиоха IV (163 г.), оборвавшая кратковременную и непрочную экспансию царства селевкидов против непокорных восточных сатрапий, Мидии и Элимаиды; позволила Митридату оккупировать обе эти провинции, сделав Тигр почти на всем его течении временным  рубежом своего наступления на Запад. Персида также входит в сферу господства поднимающейся империи, смыкая цепь западных и восточных приобретений Митридата. Вавилонские документы показывают нам, что около 142г. Митридат аннексирует Вавилон (один вавилонский контракт датирован 108 г. аршакидской эры — 141 — 140 гг.; последняя дата правления Селевкида Деметрия II вавилонских документах — февраль 142 г.).
Последняя попытка Деметрия II возвратить Вавилонию связана с созданием союза ранее действовавших изолированно друг от друга противников Митридата: Бактрия, где у власти стоял последний из греко-бактрийских царей Гелиокл, выступает в конце 141 г. на восточной границе Парфии, отвлекая силы Митридата на северо-восток, восстают Элимаида и Персида, и войска Деметрия II вновь занимают Вавилон.
Однако Митридат быстро справляется с коалицией. Разбив и отбросив Гелиокла на восток, он наносит решительное поражение Деметрию, который попадает в плен и отвозится в Гирканию. Элимаида и Персида вновь входят в состав Парфии.
Для понимания быстрой и решительной победы Митридата I над селевкидско-бактрийской коалицией мы должны учесть, что Парфия в этой борьбе также имела весьма серьезных союзников — родственные основному этническому ядру парфянского государства племена северной части Средней Азии, обрушившиеся на растянутый правый фланг бактрийских греков и уничтожившие государство Гелиокла. II век был веком больших событий во внутренней истории народов Средней и Центральной Азии, — событий, лишь слабые отголоски которых донесли до нас источники. При этом, ввиду того, что наиболее значительные сведения об этом времени мы черпаем из источников китайских, дошедших до нас несравненно полнее, чем сохранившиеся в ничтожных отрывках источники античные, мы больше осведомлены о том, что происходило на далеких восточных окраинах Центральной Азии, на восточных рубежах Монголии и Китайского Туркестана, чем о событиях в бассейне Окса и Яксарта.
Это положение немало способствовало сложению господствующей в литературе концепции, согласно которой именно события, имевшие место на протяжении конца III и первой половины II столетия до н. э. на западных границах Китая, целиком определили события второй половины II века в Средней Азии, в частности такой фундаментальный исторический фант, как падение греко-бактрийского царства.
Ход исторических событий в традиционной схеме, опирающейся на хронику Сы-ма-цяня, рисуется так:
В III веке над кочевыми племенами Монголии господствует племенной союз Больших Юечжи, кочевья которых располагаются между Дунь-хуаном и горным хребтом Циляньшань в провинции Ганьсу.
Подъем другого государства Монголии, государства Хунну, центр которого был локализован далее к востоку, на север и запад от Хуанхэ, связанный с именем основателя этого государства — Модэ (206 — 174) обусловил падение могущества юечжи. В 165 г. шаньюй (верховный вождь) хуннов Ляошань разбил окончательно юечжи. Царь последних был убит в баю, череп его был превращен Ляошанем в чашу для питья. Юечжи были отброшены на запад, заТяньшань.
«Итак, юечжи удалились на запад, пройдя через Давань (Фергана), напали на Дахя (Бактрия) и покорили это государство; столицу основали на северной стороне Гуйшуй (Окс — Аму-Дарья)», так говорит об этом событии Цянь-Ханьшу (Хроника старшей династии Хань). Имя больших юечжи на протяжении XIX века было объектом многочисленных и разнообразных гипотез. Интересно, что наиболее ранние авторы — Абель-Ремюза, Клапрот, а за ними — Григорьев, еще неискушенные в хитросплетениях этнолого-филологических конструкций по вопросам этногенеза Центральной Азии, исходя из непреложных фактов исторической фонетики китайского языка, выдвинули гипотезу о том, что «большие юечжи» — массагеты.
В самом деле,имя юечжи *** в ханьскую эпоху читалось гветти или гоатти (ср. чтения первого иероглифа в современном японском «гетсу», в южно-китайском «иет», a «мas» прозрачно этимологизируется в свете сравнительного изучения индоиранских языков, как «большой», «великий».
Характерно, что античные авторы, рассказывая о падении греко-бактрийского царства, нигде не упоминают имя юечжи и связывают это событие с движением с севера целого ряда племен. По Трогу Помпею — это «саравки и асианы», по Страбону — «асии, пасианы, тохары, сакаравлы». «Саравки» и «сакаравлы», несомненно, тождественны, и, по общему мнению всех исследователей, означают сакараваков, в которых, несомненно, надо видеть «сака хаумаварга» ахеменидских надписей и «скифов амюргиев» Геродота.

Полная историческая нелепость положения кабинетных исследователей, за чистую монету принимавших сообщения китайских источников о том, как разгромленные хуннами и бежавшие за Тянь-шань юечжи в течение 25 лет завоевывают Фергану, Согд и, наконец, самую Бактрию и устанавливают господство над южной частью Кангюя, — ясна для всякого, знакомого с реальными условиями кочевого хозяйства и кочевых войн. Разбитый в боях, растерявший скот, бежавший за тысячи километров от родины кочевой народ — труп с политической точки зрения. Никакой иной судьбы, кроме либо окончательного истребления туземцами, либо ассимиляции ими, он ждать не может. Все без исключения исторически достоверные факты аналогичных событий не дают нам ничего другого.
Совершенно иной будет картина, если исходить из нашей гипотезы. Как бы тяжелы ни были поражения конфедерации массагетов на востоке и, вероятно, на юге, они затрагивали лишь периферию этой примитивной кочевой империи, ее Hinterland — степи Приаралья и цветущие оазисы Кангхи-Хорезма и нижней Сыр-Дарьи оставались недоступными для врагов. 25 лет при таких условиях были временем вполне достаточным, чтобы оправиться от поражения 165 года, и, залечив, раны, в союзе с Парфией, возглавляемой родственной Кангхскому дому сиявушидов династией, нанести сокрушительный удар по ослабленному длительными междоусобиями греко-бактрийскому государству. Я не вижу никаких оснований итти вслед за Тарном в снижении даты юечжийского завоевания Бактрии. 140 год, дата, принятая большинством исследователей для юечжийского завоевания Бактрии, совпадает с датой последнего союза между селевкидами и бактрийскими греками против парфян. Одновременность разгрома селевкидов парфянами и Гелиокла юечжи, вытекающая из общепринятых датировок обоих событий — в свете предшествующего анализа, более чем понятна. Это не два события, а одно: победа парфяно-массагетской коалиции над селевкидо-бактрийской.
Митридат I умер около 138 г. Уже царствование его сына Фраата II было связано с крупными испытаниями для только что основанной империи, — испытаниями, подготовленными самим подъемом Парфии.
Антиох VII Сидет (139/13 — 129) воспользовался смертью основателя могущества Парфии Митридата I, чтобы сделать новую попытку возвратить Вавилонию. Около 136 года он перешел Тигр, в трех боях разбил полководцев Фраата II и оккупировал Вавилон. Подчинение Мидии ему также удалось. Военный разгром парфян на западной границе был настолько значителен, что Антиох претендует на то, чтобы Фраат II признал себя данником селевкидов, как некогда Артабан при Антиохе III, и возвратил Антиоху все владения, кроме Парфии и Гиркании. Однако зима 130 — 129 г. решила вопрос иначе. Вынужденный расположить свои войска на зимние квартиры в различных городах Мидии, Антиох предоставил благоприятные шансы парфянам, которым удалось использовать ослабление сирийцев и быстрым ударом на Экбатаны нанести Антиоху решающее поражение. Антиох был убит, сын его Селевк, как незадолго до этого Деметрий II, попал в плен к парфянам.
Однако непосредственно вслед за этой победой события развернулись весьма неблагоприятно для Фраата II. Призванные им в начале кампании в качестве наемных контингентов «скифы», в которых я склонен видеть отнюдь не просто мигрирующие с севера на юг беспорядочные орды кочевников, а союзные части массагетской конфедерации, состоявшие, вероятно, из сакараваков и, возможно, апасиаков, не получили, ввиду якобы опоздания, обусловленной платы (Трог XIII, II, I). «Недовольные тем, что даром прошли такой путь, они потребовали либо оплаты за проторы, либо нового врага. Оскорбленные надменным ответом, они начали грабить парфянскую землю».
Попытка Фраата II двинуть против них не только парфянские части, но и только что взятых в плен греческих солдат Антиоха, стоила ему жизни. По показанию Трога, греки в решительный момент перешли на сторону скифов, парфяне были разбиты и Фраат был убит.
Восточная граница Парфии была прорвана. Преемник Фраата II, его дядя Артабан II, был вынужден выдержать тяжелую борьбу с тогарами (тохарами), видимо утвердившимися в это время в Бактрии и наступающими на Маргиану, в результате которой, он, как и его предшественник, потерпел поражение и пал в бою (около 124 года). В этих тохарах надо, несомненно, видеть основное ядро оккупировавшей Бактрию отрасли массагетов-юечжи. Однако, видимо, основные контингенты оккупировавших восточные сатрапии Парфии юечжийских войск состояли из кангюйских сакараваков, с именем которых, вероятно, связано последующее образование сакского государства в Сакастане (Сеистане).
Исидор Харакский сообщает нам, что саками была занята также Траксиана и Тапурия — прикопетдагские области, граничащие с Каракумами. Отдельные группы саков прорвались на запад через Гирканию до верхнего Тигра и Армении34.
Массагетское наступление на севере и востоке Парфии сочеталось с военными неудачами и усобицами на западе. Судя по показаниям Диодора и нумизматическим данным в Мидии и Вавилонии, власть захватил назначенный еще Фраатом II наместник Гимер, разграбивший Вавилон и уведший многочисленных пленных в Мидию. На 127 — 126 гг. падает кратковременный захват власти в Вавилоне правителем Харакены — маленького царства в низовьях Тигра и Евфрата. Видимо, это и явилось причиной страшной расправы Гимера.
Парфия находилась на краю гибели, когда к власти пришел сын Артабана II Митридат II (124/123-87 г. до н. э.).
Этот царь, справедливо рассматривающийся как второй основатель могущества Парфянской империи, решительными мерами сумел восстановить разрушающееся государство и закрепить власть Парфии над восточными и западными сатрапиями, подчинив своей власти оставшиеся на территории восточной Парфии сакские племена.
Но история этих событий лежит уже за пределами нашей темы. Угроза Евтидема воплотилась в жизнь. Эллинистическая империя «Дальнего Востока» рухнула под ударом «варваров», заложивших основы двух империй позднеантичного Востока — Парфии и будущей державы Кушанов, империй, в которых среднеазиатская эллинистическая культура достигла своего расцвета. Это событие не было результатом стихийных переселенческих движений кочевых племен. Оно завершило организованную, многовековую борьбу свободолюбивых народов Средней Азии против греко-македонских поработителей, — борьбу, в которой на протяжении двух веков организующую роль играло единственное сумевшее сохранить свою независимость государство Средней Азии — Кангха-Хорезм.